Есть такая страна - Свазиленд

Журнал «Эхо планеты» N37,1991 года.

Свазиленд — чудом уцелевшее традиционное африканское царство, возглавляемое самым молодым в мире монархом с абсолютной властью. Это крошечное государство на Юге Африки не знает войн и беспорядков, терзавших его соседей. Последние два десятилетия королевство расчетливо расходовало свои силы и средства как на достижение экономической модернизации, так и на сохранение своих многовековых обычаев. «Традиция там подобна огню над пеплом. Она так и норовит вырваться наружу, ворваться в современность», — писал о Свазиленде английский политолог Дж. Бисхор.

Главная автомагистраль страны, связывающая ее столицу Мбабане с экономическим центром Манзини, вьется по склонам лесистых гор, обрывающихся к Эзулвине — Небесной долине. Это — цитадель народа а-ма-нгване, известного миру как свази, до наших дней сохранившего причудливые институты власти древнего африканского государства Нгвана. Ныне оно официально именуется Королевством Свазиленд.
Если бы в религиозных верованиях первопроходцев этих мест было понятие «рай», быть этому месту «Райской долиной». За неимением рая а-ма-нгване считают, что благодать существует просто на небе, где парит великодушный бог Мкхулумнчанти. Это он попросил у дневного светила создать воду, растения, животных и людей свази. И поэтому, чтобы отблагодарить создателя и почаще вспоминать о нем, его «земные дети» в былые времена обязательно вставляли в название своих деревенек слово «тсатси» — «солнце». Так родились названия селений: «Обитель голову склоняющих пред солнцем», «На холмах, что под солнцем», «Двадцать три хижины, согретые солнцем».
Тащатся нагруженные южноафриканскими товарами контейнеровозы и стремительно про-носятся разноцветные «тоёты» и «мерседесы» по дороге дивной красоты, что прорезает Небесную долину. Вдоль шоссе тянутся развалы изделий местных ремесленников — ковры из мохера, сизалевые циновки, бронзовая посуда, стеклянные статуэтки, фигурки из мыльного камня... От магистрали влево или вправо отходят дороги поменьше. Они ведут к отелям.

Отелей — огромных, фешенебельных — для любителей викторианского уюта, китайского изящества или космополитического модерна — неправдоподобно много. За счет чего же существуют эти дорогостоящие дворцы в одной из самых маленьких стран Африки с 800-тысячным населением, где нет манящих туристов пляжей, где последнего льва перевели на головной убор короля в 1898 году, а носорогов для заповедников импортировали из соседних стран?
Туризм, которым живет долина Эзулвине, — особого рода. Многие отели, отдавая дань старой доброй традиции свази, имеют в своем названии английское «сан» — «солнце» Однако, обыгрывая звучание слов, мои собеседники всякий раз произносили «Эзулвини син», «Лу- гого син», «Ройал син».
«Син» — это порок, грех. При каждом «солнечном» отеле есть казино с рулеткой, зал игральных автоматов, вечерний стриптиз и ночной кинотеатр с эротическими фильмами. Когда ближе к 4 утра все это закрывается, каждый отель может предоставить посетителям все виды сервиса дорогостоящего борделя. За два-три оставшихся до рассвета часа в «контрастной секс-компании белой и черной «герлз» надо заплатить 500 долларов. Любителям «этносекса», пожелавшим познать еще и «гамму чувств» с «желтой» и «цветной», последние ночные часы обойдутся и того дороже...

Такие развлечения долгие годы были запрещены в ЮАР, да и сейчас там не поощряются. И потому блюстители чистоты белой расы едут «гулять» в соседний Свазиленд, который с юга, запада и востока окружен южноафриканской территорией. Вдоль границы — ни больше, ни меньше — 11 пропускных пунктов, причем часы пик для иммиграционных чиновников начинаются с наступлением темноты.
Игорные дома и «секс-туризм» превратились чуть ли не в главную отрасль экономики Свазиленда. Вместе с отелями они дают средства к существованию более чем 35 тысячам человек — трети всех свази, занятых в «современном» секторе экономики. Говорят, что налоги с доходов «центров греха» обеспечивают почти треть поступлений в казну государства и карман короля. И если их прикрыть, то такой показатель, как валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения сократится в 2,5 раза. Сейчас он оценивается в 787 долларов, что очень неплохо по африканским меркам, если учесть, что в соседнем Мозамбике он равен 100 долларам, в Танзании — 160, а в Замбии — 290.
Второй источник доходов — деньги, что получают мужчины-свази, работающие в ЮАР. От-ходничество — явление не простое, если к нему не подходить с наших прежних позиций, заставлявших видеть в любом законтрактовавшемся на южноафриканскую шахту «черного раба белых расистов». Давно прошли времена, когда вербовщики рыскали по деревушкам, спаивали неграмотных общинников самогоном с кокаином, а затем припечатывали их пальцы к бумажкам, согласно которым те обязывались работать в урановых рудниках за 20-25 рандов в месяц. Достаточно потолкаться среди свази, что с утра собираются на вытоптанном газоне у офиса Бюро по найму африканских рабочих в центре Мбабане, чтобы понять теперь уже не «работорговцы XX века» сманивают свободных свази на расистские шахты, а свободные свази обивают пороги работодателей, добиваясь контракта в ЮАР.

Двум из них я предложил закурить. Мы разговорились. Старший, Нкомени, лет пятидесяти, собирался на заработки в шестой раз. 19-летний Вусумузи — во второй. Еще в 1985 году Нкомени получал на золотодобывающем руднике, где работать приходилось на глубине 1 200 метров, 210 рандов. Сейчас он едет на 800.
— Да и то лишь потому, что получил силикоз и теперь буду сидеть на чистом воздухе — служить в охране, — объяснил он. — Здесь таких денег не заработать. Конечно, в деревне земля плачет по хозяину. Но для того и еду — подзаработаю на мини-трактор, вновь стану нормальным свази — крестьянином. Подвел меня, конечно, этот силикоз — без него меньше двух тысяч рандов не получал бы. Отметив про себя не без гордости, что я, да и другие корреспонденты ТАСС в соседних странах, хоть и не заняты тяжелым трудом шахтеров, получают всего лишь на 100-200 рандов меньше, обратился к Вусумузи.
— Ну а ты, на невесту зарабатывать подался?
Холодный взгляд прищуренных глаз был мне ответом. Потом юноша все же подобрел и проговорил:
- Инфицированный я... Из дому бегу, чтобы беды не наделать
В таких случаях лишних вопросов в Свазиленде не задают. Если уделом невест, остающихся без мо-лодых мужчин, уезжающих в ЮАР, делаются «отели греха», то уделом мужчин, вынужденных по 2—3 года жить без семьи в южноафриканских общежитиях для холостяков, становятся публичные дома черных поселков. Страшное детище этой, как выразилась газета «Свази тайме», «оскорбленной и оскверненной любви» — СПИД.

Недавно здесь опубликовали прогнозы, казавшиеся многим неправдоподобными до тех пор, пока они не были подтверждены Всемирной организацией здравоохранения. Суть их в том, что через 5 лет вирус «чумы XX века» поразит 600 000 жителей страны, то есть трех из четырех свази. Ни перед одним народом мира СПИД не поставил так страшно этот фатальный вопрос: «Быть или не быть?» Как не без горечи писала та же «Свази таймс», «никто не станет оспаривать печальный факт: СПИД — это главное, если не единственное, что принесли в Свазиленд так называемый прогресс и чуждая а-ма-нгване цивилизация, выдвинувшая их страну на первое место в списке смертников».
Но тут я бы поспорил! Ровно 15 лет разделяют мой предпоследний и нынешний визиты в Свазиленд, который я узнавал с трудом. Изменились в первую очередь люди. Они сохранили ту приветливость и непосредственность, которая всегда отличала свази, но избавились от комплекса «ущербности чер-ного человека», привитого им белыми южноафриканцами. И произошло это, наверное, потому, что у Свазиленда есть чем гордиться.
Начав в 1968 году с нуля, Свазиленд вышел на 5-е место в Африке по экспорту железной руды. По до-быче асбеста королевство удерживает 4-е место в мире, а канатная дорога, по которой это сырье транспортируется из городка Хавелока в ЮАР, слывет самой длинной в Южном полушарии. В попытках справиться с безработицей и дать хоть какой-то заработок безземельным общинникам, власти и предприниматели вот уже два десятилетия мобилизуют десятки тысяч людей на лесопосадки. В итоге Свазиленд не только стал зеленее, но и справился с эрозией почв, а также обзавелся самыми большими в Африке лесными насаждениями на единицу площади. Эвкалипты, осушив болота и оказав свази услугу в борьбе с малярией, позволили создать на плато Усуту крупный целлюлозно-бумажный комбинат.

Сельское хозяйство? По самой большой в Африке плантации сахарного тростника Биг Бенд, что расположена на равнинах юго-востока страны, меня возил нигериец Джеймс Оберего, работающий на плантации, а до этого получивший агрономическое образование в СССР. Зная наше недавнее неприятие монокультуры, он все время задавал мне вопросы: «Скажи, а что плохого, если здесь выращивают только тростник, когда в местных условиях именно он дает на 60 процентов больше прибыли, чем любая другая культура? Скажи, разве лучше было бы сажать здесь рожь, лен и клюкву? Скажи, а почему в том, что сахар обеспечивает средствами к существованию треть работающих по найму свази, вам видится слабость экономики?»
Свазиленд — одна из немногих стран Африки, которая долгое время стоически противилась установлению каких бы то ни было контактов с Москвой. Поэтому, наверное, в районе Биг Бенда никто, кроме Джеймса, не знает высказываний советских африка- нистов против монокультуры. И здесь не стали перепахивать тропические равнины под кукурузу и сохранили за страной первое в континентальной Африке место по производству сахара на душу населения. А там, где сахарный тростник расти не хочет, свазилендцы возделывают табак, хлопок, цитрусовые, разбили плантации ананасов. Они слывут самыми вкусными в Африке и поэтому экспортируются в 56 стран мира.
Вместе с другими тропическими фруктами ананасы служат сырьем для производства 40 наименований прохладительных напитков и соков. Сегодня на долю ярких баночек и бутылочек падает 56 процентов стоимости экспорта королевства, равной 400 миллионам долларов. А теперь взгляните на карту Африки, попытайтесь найти на ее крайнем юго-востоке крохотный Свазиленд и согласитесь, что у этой незаметной страны достаточно заметных мест в мировом разделении труда. Другое дело, что все эти рекорды достигаются в условиях, когда две пятых земель свази находятся в руках белых, промышленное производство на 90 процентов контролируется юаровским капиталом, банки — английским, а три четверти стоимости товарооборота падает на долю ЮАР. Но можно ли и нужно ли упрекать в этом Свазиленд, если вопреки единогласно принимавшимся Организацией аф-риканского единства резолюциям о санкциях экономические отношения с Преторией не поддерживают сегодня лишь Джибути и Экваториальная Гвинея, расположенные отнюдь не на границе с ЮАР?
— Свазиленд занимает специфическое положение, которое и диктует нам нашу политику, — гово-рил мне министр иностранных дел королевства Джордж Мамба. — Либо мы будем иметь то, что имеем, либо останемся ни с чем. Мир должен это понимать.

Конечно, сильный сосед пользуется тем, что слабый оказался в его географической ловушке. Случай-ный канадский собеседник, смеясь, рассказывал мне, что все последние годы покупал в Монреале отличное вино с маркой «Импортировано из Свазиленда» и был крайне удивлен, когда, приехав сюда, узнал, что вино в этой стране... не производится вообще. Его в огромных бочках привозят из ЮАР, разливают в Манзини и, формально никого не обманывая, «вывозят из Свазиленда» в Канаду, формально придерживающуюся жестких правил на торговлю с Преторией. Таким же образом переправляют через аэропорт Манзини южноафриканские цветы в скандинавские и арабские страны.
Но кое-что от уязвимости позиций ЮАР на мировом рынке перепадает и королевству. Большинство американских компаний, в их числе «Кока-кола», изымая капиталовложения из ЮАР, не отягощали себя созданием новых предприятий в дальних странах, а перевели их в Свазиленд. Так же поступили фирмы, занимающиеся обслуживанием компьютеров и автомобилей. В этом — одна из причин мини-бума страны Нгвана.
Вообще, в своих внешнеэкономических связях Свазиленд сделал не всем импонировавшую, но оказав-шуюся крайне выгодной ставку на страны-«парии» мирового сообщества. Помимо ЮАР, дипломатия Свазиленда поддерживала тесные связи с Тайванем именно тогда, когда Африка завязывала отношения с КНР; с Израилем, когда по призыву арабских стран большинство членов ОАЕ выдворяли из своих столиц его посольства; с Южной Кореей, которой многие предпочитали КНДР. В результате и Тайбэй, и Тель-Авив, и Сеул одаривали Свазиленд помощью, кредитами, специалистами.
Почти все проекты реализуются в Манзини. Там по странному стечению обстоятельств легенды а-ма-нгвана поселили полуколдуна, полукузнеца Зему, который вырывал сердца у людей и бросал их в горнило печи, где плавился металл для стрел и копий. А Мбабане, утопающий в тени платанов, посаженных еще в начале века англичанами, сохраняет облик провинциального городка, сочетающего вчерашний и завтрашний день Свазиленда, африканское и европейское, хорошее и плохое.

Его главная улица, где над викторианскими домиками громоздятся модернистские постройки, носит имя Аллистера Миллера. Это был человек, который в 1887 году на телеге, запряженной шестеркой волов, привез с побережья Индийского океана, из португальского тогда Мозамбика, типографское оборудование и начал выпускать первую в этих местах газету — «Тайме оф Свазиленд». Потом у него появляется сын, тоже Аллистер, вошедший в историю страны не только как первый белый, родившийся на земле Нгваны, но и как первый свазилендский пилот. В годы первой мировой войны в эскадрилье Антанты он воевал на восточном фронте. Позже был в занятом англичанами Ар-хангельске. А вернувшись в Южную Африку, создал компанию, из которой вырос один из мировых гиган-тов — «Саут Африкен эйруэйз». Свазилендцы гордятся тем, что устояли от соблазна переименовать улицу Аллистера Миллера в авеню Независимости.
И еще Мбабане поразил меня тем, что показался единственной из 57 виденных мною африканских столиц, где нет нищих и приставучих мальчишек, требующих «мани» — деньги за то, что простояли 15 минут под видом сторожа у вашей машины, хотя никакой нужды в этом не было. В магазинах, в том числе дорогих, множество черных покупателей, а в ресторанах — черных посетителей, которых, кстати, обслуживают и белые официанты. Это все больше португальцы, которые бежали из революционного Мозамбика и вложили все, что успели спасти, в свазилендскую экономику.
Нет, я отнюдь не хочу рисовать идиллические картины неоколониалистского рая. Внешнее благопо-лучие достается дорогой ценой, но факт остается фактом: «средний свази» не особенно жалуется на экономические трудности, а если и делает это, то в утешение себе тут же поясняет: «У соседей еще хуже». Но зато никто не лишает себя удовольствия посетовать на проблемы внутриполитического свойства...

Среди немногих дипломатов, обосновавшихся в Мбабане, бытует шутка: «Сведения о доисторичес-ком прошлом Нгване добыть куда проще, чем проникнуть в нынешние тайны королевской деревни Лозита». Действительно, археологических памятников, рассказывающих о днях минувших, в стране предостаточно. А вот комментарии газет о текущей политике сводятся к тому, что выступление того или иного деятеля характеризуется как «важное» или же «о многом говорящее». Сами же эти деятели, за исключением острослова-короля, выдерживают речи в стиле традиционных иносказаний. Премьер-министр Оберт Дламини, например, за первые четыре месяца этого года 10 раз упоминал в публичных выступлениях о «хороших» и «плохих» свази, желающих «добра» и «зла» королевству, но так и не уточнил, о ком все же идет речь. Южноафриканские специалисты, изучающие прессу региона, характеризуют Свазиленд как «белое пятно мировой печати». А если что и появляется в прессе об этой стране, то чаще всего речь идет о ритуальных убийствах и колдовстве. Кстати, язык свази обогатил английский минимум одним словом: «мути». Так называют фетиши, по поверьям, способные обеспечить исполнение желаний. Обычно в этих целях колдуны применяют в Африке порошок из растолченного панциря черепахи, высушенные половые органы антилоп или глаза жирафа. Однако в англоязычной печати Южной Африки все чаще появляются сообщения о том, что в Свазиленде находят «мутизированные трупы людей» с вырезанными внутренними и половыми орга-нами.

Недавно в Верховном суде королевства слушалось дело двух юношей, которые «в ритуальных целях, связанных с изготовлением мути на продажу, убили своего дядю». Учителя, работающие в горном селении Мполонжени, всего лишь в 10 километрах от Мбабане, пригрозили покинуть школу после того, как жертвами «охотников за мути» там стали 6 человек, включая вождя. Как считает глава Ассоци-ации традиционных лекарей королевства Нхлавана Масеко, «рост числа ритуальных убийств объясня-ется усиливающимися амбициями бизнесменов и госслужащих, которые платят за мути немалые деньги в надежде преуспеть в карьере».
Не преувеличение ли это? Примерно год назад в Мбабане проходил суд над некогда «человеком N2» в королевском дворце, родным дядей короля, принцем Мфанасибили Дламини. «Роль вещественных доказательств играли мути, — писала йоханнесбургская «Сатердей Стар». — Принц, обвиняемый в по-пытках свергнуть короля, использовал мути в надежде, что они помогут ему стать премьер-мини-стром». Вот по таким «косвенным признакам» здешним аналитикам порою и приходится делать выводы, что же происходит за бетонными стенами дворца в деревне Лозита, находящейся в самом центре до-лины Эзулвине. У его первого хозяина, просидевшего на троне более 80 лет, короля Собхузы II было чуть меньше 125 жен и чуть более 650 детей. Многие из них хотели возложить себе на голову деревянную корону свази, украшенную розовыми перьями священной «птицы дождя» — фламинго. Когда в 1982 году Собхуза умер, выбор его преемника сопровождался ожесточенной борьбой в правящей фамилии. В конце концов он пал на 14-летнего принца Махосеки ве Макхосемвело, ставшего Мсвати Ш. И за последующие 4 года, пока в ожидании совершеннолетия короля страной правили мать и тайный совет старейшин, возникли многочисленные дворцовые группировки. Каждая из них силилась перетянуть будущего монарха на свою сторону.

И для короновавшегося 25 апреля 1986 года Мсвати III главной задачей стало ослабить влияние дворцовых клик. Не успев забыть то, чему его учили в Англии, молодой монарх выпустил на свободу политзаключенных, повел наступление на коррупцию, разогнал интриганов из совета старейшин — как он выразился, «осиных гнезд, жалящих государство». Неожиданно для всех он издал закон, предоставлявший правительству право национализировать собственность, а также контро-лировать куплю-продажу земли иностранцами. В Мбабане я слышал мнение, что за первые годы правления Мсвати III весьма преуспел в радикальных, по свазилендским меркам, нововведениях, завоевав широкую поддержку подданных.
Но росло и число противников. Негативная реакция деловых кругов на попытки государственного вмешательства в экономику и недовольство могущественных старейшин заставили Мсвати III не спешить с новыми реформами. Кое-кто при этом добавляет: монарх все больше делается заложником «неотрадиционалистов». Их влиянию приписывают создание в конце прошлого года Королевского совета, появление которого депутаты парламента назвали государственным переворотом.
«Неотрадиционалисты» делают ставку на сохранившийся у свази родоплеменной институт тиндхундла, что значит «совет общинников», «деревенский сход». Так уже повелось, что главными носителями роялистских настроений в Свазиленде, где единственным собственником всех общинных земель является «король и только король», стали крестьяне. Они почитают его за то, что монарх по конституции «дарует возможность обрабатывать принадлежащую ему землю» и «защищает право крестьян брать у земли плоды своего труда». Руководят общинниками, а, значит, и тиндхундлой на-значаемые королем вожди.

На ее базе проводятся парламентские выборы, причем «избирательная кампания» сводится к тому, что вожди выкрикивают имена как выборщиков, так и кандидатов за 10-15 минут до начала голосования. А список будущих депутатов составляет сам король. Рассказывают, например, что приехавшего для участия в голосовании фермера А.Бакстера схватили полицейские, объявив ему: «Волею короля ты должен стать депутатом». Его поставили для всеобщего обозрения у ворот на скотный двор, где по традиции свази проводят важнейшие политические мероприятия. Несмотря на протесты «кандидата поневоле», он все же был избран и ... в тот же день угодил в больницу с инфарктом.
Для того чтобы укрепить верноподданнические чувства, общинникам предоставляют финансовую помощь из средств, находящихся в распоряжении «Тибийо Така Нгвана» — «Национального фонда развития Нгваны». Это еще один уникум Свазиленда, основа богатства короля. Создан был фонд еще при Собхузе II его царедворцем Нксумало, пришедшим к выводу, что коли по конституции все земли и богатства недр Свазиленда принадлежат королю, то все налоги от иностранных компаний за добычу полезных ископаемых должны поступать в королевский карман. Этим «карманом» и стал «Тибийо».
Фонд ворочает миллионами, однако они не учитываются в государственном бюджете и не подкон-трольны министру финансов. Когда один из премьеров рискнул проявить интерес к отчетности «Ти-бийо», Нксумало обратился к монарху в полном соответствии с местным этикетом. Фраза эта вошла в историю свази: «Допустить их в «Тибийо» — это все равно что разрешить выдергивать по волоску из твоих яичек, о король!» И незадачливого премьера тут же отправили в отставку.
Так что трудно делать выводы о деятельности «Тибийо». Но известно, что «налог на недра» тратится на покупку самых доходных предприятий страны. Самое прибыльное из них — пивоваренный завод, затем следуют «отели греха», строительные фирмы, супермаркеты...

Собхуза II содержал на деньги «Тибийо» свое огромное семейство, разбросанное по многим городам, и еще более многочисленный двор.
Сколько жен у Мсвати III? Вопрос этот волнует многих свази. Для большинства мужчин проблемой проблем остается сбор денег для обзаведения одной женой. По традиции лобола — выкуп родителям невесты — вносится не за будущую жену, а за ее потенциальную способность рожать детей. И, вручая выкуп будущему тестю, жених лишает всю его семью, в том числе и невесту, всяких прав на будущих детей. Когда умирает глава семьи, дети вместе с имуществом переходят к его брату или ближайшему родственнику, а вдова остается ни с чем. Поэтому лобола очень велика и достигает нескольких десятков голов скота. Позволить себе иметь две жены могут лишь очень богатые свази.
Перед Мсвати III подобные проблемы не стоят. Его подданные шутят, что их короли — единственные в мире монархи, которые никогда не изменяют, поскольку любая приглянувшаяся им девушка сразу же становится женой. Для того, чтобы облегчить королю поиски королев, придуман красочный праздник «Умхаланга». Пятнадцать, а то и двадцать самых красивых девушек, отобранных вождями раз в год, съезжаются в королевскую деревню Лудзидзини. Взяв в руки изящные стебли цветущего тростника, они в одних набедренных повязках танцуют перед королем в надежде стать его избранницами. Когда 5 лет назад, достигнув совершеннолетия, Мсвати III всходил на покрытый шкурами льва и леопарда трон Нгваны, его сопровождали 4 жены. Недавно на одной из церемоний наблюдатели подметили, что в украшенные бронзовыми бусинами наряды, которые могут носить лишь первые десять жен короля, были одеты девять красавиц. Прошло немного времени и монарх объявил, что ему надо строить новый дворец. А традиция разрешает делать это лишь тогда, когда «последняя бронзовая бусина пришита на десятое платье».

Как сказал мне один старейшина, десять жен — «это совсем немного для короля». Традиция, поощрявшая установление кровных связей монарха с максимальным числом кланов для укрепления единства государства, предусматривает: король должен жениться 7 раз в год на девушках из разных районов. Так что Мсвати III явно «не выбирает квоту».
Оглушительно рокочут тамтамы, усиленнные динамиками. Король празднует свое 23-летие. Отныне, обращаясь к монарху, не обязательно начинать с вычурной фразы: «Ваше королевское величество». Достаточно просто сказать: «Ингвеньяма!», что означает «лев». Традиция ассоциирует монархов с самыми мудрыми и сильными животными. Собхуза II был не только «львом», но и «буйволом необъяснимым», «сыном слонихи» и «жирафом вперед смотрящим».
- Ингвеньяма! — славят владыку сановники.
- Ингвеньяма! Ингвеньяма! — вторят тысячи подданных.
В этом году день рождения короля отмечался в Ситеки — небольшом городке близ мозамбикской границы.
Традиция требует, чтобы каждый год это событие праздновалось в новом месте, поскольку «вся страна должна иметь счастье видеть короля и каждый свази хоть раз в жизни должен принять участие в его празднике». В Ситеки съехалась добрая треть мужчин страны. Почти все в национальных одеяниях — махийя, представляющих собой нечто вроде юбки и туники, завязанной на одном плече и оставляющей открытым другое. Махийя — обязательно ярко-красная, с контрастным черно-белым орнаментом.

Вместе с Мсвати III на праздник прибывает «Госпожа Великая Слониха» — королева-мать Нтомби. За ней — пестрый рой принцесс в красном.
Король сидит на задрапированном шкурами троне, королева-мать - на табуретке, сделанной из ноги слона. Все остальные довольствуются землей. Чем высокопоставленней сановник, тем скромнее его на-ряд. Принцы и старейшины ограничились набедренными повязками из обезьяньего меха: в былые времена запрещалось приближаться к монарху в одежде, в складках которой можно было спрятать оружие или ядовитую змею. Гулкий удар королевского тамтама. Все замирают. Король обращается к нации. «Страна Нгвана, как и большинство других африканских стран, — в пути, - говорит монарх. - Переплывая на этом пути реку, кое-кто из них уже угодил в пасть крокодила. Мы должны учесть этот опыт и не позволить откусить себе ногу. Я укажу вам брод. В схватке на суше крокодил всегда отступает перед львом».
Раздается тысячеголосое: «Король родился! Славим Ингвеньяму!» Перед троном появляются юноши с копьями в руках. Вращая глазами, они исполняют танец воинов — защитников монарха. Его главное па — прыжки в высоту с попеременным выбрасыванием вперёд то правой, то левой ноги поверх головы. А затем выстраиваются в ряд и, выставив вперед копья, начинают как бы наступать на невидимого врага. «Тыки-тыки! Уф!» — в такт хлопкам кричат юные воины.
Танцы окончились. Двор, сановники, послы и прочие приглашенные собираются на коктейль. На столах — европейская гастрономия и никакой экзотики. Дипломаты и журналисты, разбившись на группы, обсуждают, какой же «брод» решит избрать Мсвати III царству Нгвана при переправе на пути в будущее...