Журнал «Эхо планеты» N2-3, 1997 года - Южно-Африканская Республика

Разрушив в прошлом веке зулусское государство, белый режим Южной Африки на протяжении всего прошлого столетия консервировал уцелевшие со стародавних времен племенные институты. Это соответствовало политике “раздельного развития” рас и позволяло властям предержащим утверждать, что они "не вмешиваются в туземные дела".
Составной частью Южно-Африканской Республики, похоронившей апартеид и строящей сегодня демократическое общество, оказалось Королевство Квазулу. Однако, несмотря на то, что страна пытается утвердить себя как многонациональное и многорасовое демократическое государство, есть силы, выступающие не только за предоставление зулусам широкой автономии, но и за отделение от ЮАР. Группирующиеся вокруг зулусской “Инката фридом парти” (ИФП) сепаратисты, прежде никогда не расстававшиеся со своими традиционными копьями, дротиками и топорами, теперь обзаводятся более современным оружием. На насилие, уже унесшее жизни тысяч мирных жителей, боевиков благословляет часть традиционных вождей и отправителей местных религиозных культов, поощряющих кровавую месть, раздувающих “великозулусский” шовинизм и призывающих к верности "духу Чаки" .

Словно гигантские застывшие волны, вздымаются от берега Индийского океана и уходят в глубь раскаленного Наталя округлые холмы, а вокруг, причем не только сверху, но и под ногами, меж склонов уходящих вдаль холмов, видится больше голубого неба, чем красной суши. Особенно это “внеземное” состояние ощущается с наступлением сумерек, когда все внизу как бы растворяется в темноте, а вокруг, от горизонта до горизонта - черный купол, усыпанный звездами. Вот почему, а совсем не из высокомерия, живущие здесь южноафриканцы именуют себя зулусами - “небожителями”, “людьми неба”. Это самый многочисленный народ ЮАР. Каждый четвертый ее черный житель - зулу.
Когда, путешествуя по петляющим между небом и землей отличным дорогам Квазулу-Наталя сталкиваешься с зулусами, может показаться, что они прочно освоились с достижениями научно-технического прогресса белых и вместе с ними уверенно движутся в XXI век. В придорожных магазинах одетые в шкуры старцы нередко расплачиваются кре-дитными карточками. О том, что Борис Ельцин внезапно сменил Черномырдина на Кириенко, я узнал из транзистора, болтавшегося на шее мальчишки-пастушка, властным движением приказавшего мне притормозить, дабы не потревожить лениво переходивших шоссе коров.

Как-то ближе к рассвету я съехал с заасфальтированной дороги и забуксовал в песке. Минут через двадцать из проезжавшего мимо “Мерседеса” вышел полуобнаженный черный красавец и, достав из висевшего у него на поясе кожаного мешочка сотовый телефон, вызвал полицию. При этом он объяснил, что спасать надо не машину, а меня, поскольку “нахо-диться в таком районе, не имея возможности убежать, совсем не безопасно”. Как только поднялось солнце, блюстители порядка прибыли на вертолете. Пытаясь сдвинуть мою машину с места и призывая на помощь подоспевших зевак, они кричали: “Во! Мадода, инкомо ибадижиба!” - “Эй, люди, корова увязла, помогите!”. Руководивший операцией сержант растолковал, что так на протяжении веков зулусы обращались к любо-му встречному с просьбой вызволить из грязи скотину. Такое обращение предусматривает “обязательную и безвозмездную помощь”, поскольку “скот считается символом благосостояния всех зулусов”. Он добавил, что если бы его подчиненные принялись при-зывать общинников толкать авто, “обычай можно было бы нарушить, либо потребовать денег, либо вообще отказать белому в помощи”. Так я убедился в том, что для жителей Квазулу порой важно отдать дань традиционному мышлению.

Как и большинство южноафриканских народов, зулусы живут в краалях - селениях, где расположенные по окружности хижины образуют внешнюю ограду, внутрь которой на ночь загоняют скот. Обитатели крааля, многочисленные члены одной полигамной семьи, нередко бывают вполне грамотны, не считают за диковину газеты, состоят в той или иной (но обязательно отстаивающей “дело прогресса”) политической партии, а по воскресеньям, облачившись в джинсовые костюмы, преклоняют колени перед распятием в христианской церкви.

Чaка (ок.1787-1828) – зулусский правитель. Создал сильное войско, заложившее основы государственности у зулу. В созданной им империи господствовал принцип: «Кто не с нами, тот против нас»

Однако, как признает крупнейший черный теолог Дж. Мбити, той духовной пищи, которую получают зулусы от пастора, оказывается недостаточно. “Африканцу мало принять веру и совершать религиозное отправление раз в неделю, - свидетельствует он. - Остальные дни он заполняет традиционной религией”, которая у зулусов нередко подменяется верностью традиции предков, устоявшимся стандартам поведения, овеянным их боевым прошлым. “Традиционные представления руководят человеком в течение всей жизни, они - в каждом его действии или слове”. Поэтому, даже принимая христианство или ислам, зулусы очень редко изменяют тому “этнографическому канону”, который веками утверждался на их земле. В самом центре Квазулу, над дивной красоты долинной рекой Инсузе, вьющейся меж поросших тропическим лесом холмов Богоза, вот уже более трехсот лет существует крааль Энхулвени - “Убежище несчастного”. Это - священные места зулусов. Здесь и сегодня влияние традиции и вождей сильно, как нигде в ЮАР. На полпути к краалю я стал невольным свидетелем действа, вновь воскресившего в памяти прочитанное о временах Чаки. Извилистая тропа шла вдоль края ущелья, с противоположного склона которого вниз низвергался хрустальный водопад. Перед ним, на каменистой площадке, усыпанной поблескивающими на солнце крошками слюды, мое внимание привлекла группа примерно из 200 человек, одетых кто как мог. Дав знак проводнику остановиться, я прильнул к биноклю.

Лицом к нам, на фоне водопада, вырывающегося из зарослей таинственного леса, приплясывали четыре вымазанные белой краской женщины и седобородый старец, тщедушное тело которого было почти сплошь увешано связками сухих рыбьих пузырей. Уча-стники этой “пятерки” то рассеивались, то выстроившись цепочкой и положив руки на плечи друг другу, змейкой пробегали среди мужчин, наклоняясь то к одному, то к другому. Ветер доносил до нас заунывную мелодию.

Проводник-зулу объяснил, что внизу проводится церемония, которую по-русски можно назвать “вынюхивание”. Издревле зулусы верят: если вокруг начинаются события, не поддающиеся объяснению или приносящие вред, то причина кроется в колдовстве. Виновного находили с помощью исангома - “искателя колдунов” и отправляли на тот свет. При этом, как правило, жертвой оказывался тот, кто неугоден вождю или его ближайшему окружению.
Инстинкт самосохранения подсказал нам, что дожидаться завершения событий у водопада не стоит, и мы скрылись в лесу. Проводник рассказал, что “вынюхивание” все еще нередко практикуется в долине Инсузе. Собрав соплеменников, обвешанный рыбьими пузырями сангома сначала совершает обряд “бросания костей”, якобы подсказывающих ему “как найти виновного”, а затем поджигает костер из “веселящих”, скорее всего – наркотических, трав. Под их воздействием люди легко поддаются гипнозу вождя или колдуна. Затем кто-то из них приказывает соплеменникам затянуть ритуальную песню, одновременно выпуская на сцену своих помощниц. Гримасничая и испуская устрашающие вопли, они начинают кружить вокруг людей и, внезапно останавливаясь перед подозревае-мым, принимаются нарочито внимательно обнюхивать жертву. “Пойте, амакубе, пойте, - взывает сангома. - Ваша песня вселяет в нас решимость покончить с колдовством и вынюхать вонь, что исходит изо рта тех, кто виновен в наших бедах”.

Было бы неправильно думать, что традиционный быт в Африке - это обязательно убожество, грязь, вонь, тряпье вместо одежды, полное отсутствие закона и нравственности. Все это появилось в Квазулу после того, как в обыденную жизнь черных “вмешалась” цивилизация белых. В тех же краалях, где зулусам удалось сохранить наработанный веками образ жизни, соблюдается образцовый порядок. Еще англичанин Генри Фин, первым из европейцев проникший в империю Чаки (1824год), с удивлением за-писал в своем дневнике: «Мы не могли представить себе, что у народа, слывущего “диким”, поддерживается такой порядок и дисциплина... Краали сверкали чистотой, очевидно, обычной. Опрятность царила повсюду».
В долине Умлатузи я подметил, что женщины приносят с реки корзины с желтым песком, посыпая им площадки вокруг жилищ. Каждую субботу они поочередно собирались то у одной, то у другой хижины, чтобы помочь ее хозяйке перекрыть крышу свежей травой. Затем каждая из них возвращалась в собственное жилище и, замазав свежим раствором глины все трещины в полу, непременно цементировала расположенный в самом его центре очаг. В нем разжигался костер из сухих ароматных трав, чтобы наполнить хижину приятным запахом к приходу мужчин с работы.

Войдя в крааль, они первым делом обращались к старейшине с приветствием “Саубона, баба!” - “Мы видим тебя, отец!”, а затем начинали мыться. Еще Чака говорил, что любит, когда от человека “пахнет водой”, заставляя своих воинов купаться всюду, не стесняясь наготы и не страшась холода. Завет вождя свято выполняется, и поэтому даже в городе, зайдя в общественный туалет, почти наверняка можно увидеть по пояс раздетого человека, в разгар дня совершающего омовение у раковины. А перед душем на бензоколонках выстраиваются очереди проезжающих мимо водителей-зулу. Домашнее мытье обычно за-канчивается легким “нелечебным” массажем, искусством которого должна обладать женщина. Затем она натирает тело мужа жиром и пахучими растительными маслами. И только после этого приглашает к трапезе.
Обычно зулусы едят два раза в день: утром и вечером. Столов в хижине нет. Сидеть на голом полу считается неприличным, поэтому у каждого члена семьи есть своя собственная циновка, которую он раскладывает в том месте у очага, которое строго соответствует его положению среди домочадцев. Взрослые мужчины, “способные защитить дверь”, располагаются ближе к входу, справа от них усаживаются старики и мальчики, слева - женщины. Девочки обычно заняты тем, что без устали подносят старшим чистые дере-вянные ложки, которые меняют перед каждым новым кушаньем. Подают еду в двух глиняных мисках - в одной для мужчин, в другой для женщин. “Зулусская” кухня состоит примерно из 80 различных блюд. Их кисломолочные продукты, деликатесы из толченых орехов и бобов могли бы украсить меню любых ресторанов.

Застольные беседы после трапезы - непременный атрибут зулусского быта. Они сопровождаются возлияниями домашнего пива - тсвала, подаваемого в больших керамических кувшинах. Каждый из присутствующих погружает в него полый стебель тростника и, медленно смакуя напиток, поддерживает разговор. “Насосаться” пивом - значит потерять свое мужское достоинство. Поэтому понятие “пьяный” в языке исизулу подменяется эвфемизмом “тот, кто гонял коз”, то есть занимался делом, совершенно не свойственным представителю сильного пола.
В былые времена у кувшина с тсвала вспоминали о подвигах Чаки, теперь все больше спорят о разногласиях ИФП и АНК. Однако о чем бы ни шел разговор, “хороший тон”, непременно соблюдаемый в краалях, требует от беседующих ясности речи и преду-сматривает соревнование в ораторском искусстве. Хотелось бы отметить, что в толковом словаре исизулу, составленном доктором А. Брайантом еще до того, как зулусы обзавелись письменностью, было почти 19 тысяч слов и, несмотря на все сложности грамматики исизулу, среди его носителей в Натале нельзя услышать безграмотной речи... Тем, кто все же “выпал из беседы”, одна из жен - обычно та, в чьей хижине проходило застолье, ближе к рассвету ставит клизму из растительных отваров, вызывающих, как выражаются зулусы, “очищение с обоих концов”. Не столь сильнодействующие клистиры систематически, с появлением на небе “новой луны”, делают себе и женщины, что позволя-ет им сохранять хорошую фигуру и бархатную кожу. Как и у большинства африканских народов, занятие земледелием, отождествляемое со способностью к деторождению, считается у зулусов женским делом, тогда как уход за скотом и война - удел мужчин. Кроме того, в обязанности жен входит делать все, что не-обходимо, “внутри дома”, тогда как супруг трудится “вне дома”. Практически каждый мужчина имеет навыки оружейника, кузнеца, гончара. Есть целые краали, специализирующиеся на выделке кожи, резьбе по дереву, плетении корзин.

Зулусскому мальчишке никогда не дают слоняться без дела. Даже если видимого занятия нет, взрослые заставляют юношей “не дать заснуть телу”, принуждая их танцевать или совершенствовать мастерство в излюбленных играх. Среди них особенно популярны палочные бои и метание копья в подкинутый травяной мяч с расстояния 40-50 метров. Пристрастие молодых зулусов к этим играм таково, что, даже отправляясь в школу, на рынок или на работу в город, они нередко прихватывают с собой палки и копья с тем, чтобы “размяться на досуге”. Однако во взрывоопасной политической обстановке ЮАР эти атрибуты народных игр не всегда используются по назначению, что и приводит к непрекращающимся требованиям о “запрещении ношения традиционного оружия в общественных местах”.
Вольная жизнь вне дома заставляла зулусов с молодых лет становиться тонкими знатоками окружающей среды. Именно этим можно объяснить то, что сегодня из 142 тысяч практикующих в ЮАР вызывателей дождя, ясновидцев и знахарей 85 процентов — зулусы. Их деятельность на поприще собирательства целебных трав, которыми забиты огромные базарные площади и сотни магазинчиков, уже заставила бить в набат «зеленых». Они предсказывают полное исчезновение многих реликтовых растений Наталя, испсльзуемых зулусскими врачевателями. Та же учесть участь может постичь некоторые виды черепах, ящериц и хамелеонов, некоторые внутренние органы которых в иссушенном виде подмешиваются в снадобья, якобы предотвращающие сглаз, отводящие наговоры или, даже, раскрывающие убийства. «Мастера магии» ежедневно публикуют рекламные объявленя в ведущих газетах. дают консультации по телефону.

Достигнув 16-18 лет, юноши попадают в военные краали - клеза. Там они получают боевое оружие и “девственные” - белые щиты из буйволиной кожи. После каждого “подвига” воин имеет право нанести на них черное пятно, если он отличился, защищая стадо, или в охоте на хищника, и красное, если убил человека (их сейчас предпочитают не наносить). Когда объявленной войны нет, кичиться можно лишь расправой над политическим против-ником..Чтобы “набраться мужских сил” юношам предписывается пить молоко из коровьего вымени, проводить ночь под открытым небом, соревноваться в быстром беге с антилопами и медленно прохаживаться по тропе, усыпанной колючками акации. Завершив этот период спартанского воспитания, юноша получает право именоваться импи - воином.

За соблюдением обычаев в краалях неукоснительно следят старейшины, подчиняющиеся вождям клана - амакоси. Их главной задачей было и остается сохранение железной дисциплины и беспрекословного послушания младших старшим, поддержание боевого духа, воспитание трудолюбия. “На протяжении веков в Зулусии действовала замечательная система формирования характера и передачи знаний, - писал англичанин Э. Риттер, в позапрошлом веке долгие годы проживший среди зулусов. - Благодаря ей постепенно создавался народ с горделивой осанкой и благородным сердцем”. Столь же лестного мнения о зулусах была С.В. Изъединова - пожалуй, первая из наших соотечественников, имевшая возможность тесно познакомиться с представителями этого народа. Приехав в 1900 году в Южную Африку в качестве сестры милосердия для участия на стороне буров в войне с англичанами, она в своих записках (недавно переведенных и изданных в ЮАР) характеризует зулусов “аристократами” среди черных, “обладающих чувством чести” и “способных держать свое слово”.
Поэтому и сегодня белые предпочитают иметь зулусов среди обслуживающего персонала в своих домах. Однако, несмотря на самый высокий для ЮАР уровень безработицы в Натале, его жители не рвутся на подобную работу, ибо “не любят прислуживать”. Тяжелую службу в армии, опасные будни охранников, адов труд в преисподнях золотых и алмазных шахт они предпочитают “красивой жизни” официанта в Йоханнесбурге или Кейптауне.
Зулусский этикет также предписывает не обременять собеседника жалобами на безденежье, домашние неурядицы, болезни, поскольку это может испортить ему настроение. Даже в голодную годину, именуемую “мадалатуле”, они руководствуются принципом: “пусть каждый жует, что может, да помалкивает”. В этом, наверное, надо искать объяснение долготерпению зулусов к положению в провинции Квазулу-Натал, ко-торая за последние три года не столько вкусила плодов отмены апартеида, сколько впала в экономический маразм.

Нет, нет, не подумайте, что я идеализирую зулусов или задался целью бросить тень на других черных ЮАР. Есть, конечно, в родоплеменной этике и морали зулусов нормы и принципы, мало нам импонирующие. В первую очередь это относится к сфере взаимоотношений между полами. Однако разве от того, что сюжеты “Кама Сутры” не совпадают с постулатами православия, индийская цивилизация перестает быть великой? Я подметил одну странную закономерность: вслед за политическими убийствами, в которых замешаны зулусы, почти всегда следует волна изнасилований женщин, а после похорон кое-где начинаются не поминки, а оргии. Такое положение, по-видимому, объясняется традициями этого народа.
Дело в том, что испокон веков зулусский воин, убив врага, был обязан “обтереть топор”, а проще - иметь связь с женщиной, не ведущую, правда, к рождению ребенка. Избранная им партнерша не могла отказать герою, рисковавшему своей жизнью в интересах племени на поле брани. В противном случае она объявлялась предательницей и наказывалась, а воин получал право “обтереть топор” об ее родственниц. Не сделав этого, он считался “нечистым”, не мог участвовать в общественной жизни и есть молочные продукты, которые составляют основу зулусского рациона.
Можно себе представить, что следовать подобной традиции в условиях живущего только по ее законам племени молодым его представителям даже приятно. Зулусы имеют отточенный до совершенства кодекс любовных отношений “уку-хлобонга”, позволяющий обеим сторонам разрядить сексуальную напряженность так, что девушка остается девст-венной. Если же партнеры “теряют голову” и на свет должен появиться новый зулус, то вожди решают все по справедливости: либо играют свадьбу, либо “виновный” посылает родителям будущей матери быка и трех телок, способных обеспечить существование ребенка.
Кстати, народные предания утверждают, что великий Чака — дитя древнего обычая «обтирания топора». Он появился на свет после того, как Сензангакона — молодой вождь тогда малочисленного, способного выставить лишь 500 воинов клана зулу, заколов копьем несколько врагов из соседнего клана бутелези, решил «обтереть топор» с пышногрудой красавицей Нанди. Но чересчур увлекся любовными играми. Через три недели родители на-правили в крааль вождя гонца с вестью: «Отец, жди ребенка». Не поверив, что их вождь мог потерять контроль над собою, старейшины зулу с негодованием отвергли эту новость. Они велели гонцу передать Нанди, что у нее в теле «попросту засел Чака» — так называют мифологического жучка, который селится в животе у женщин и, «когда рассердится», вызывает задержку менструаций. Но спустя восемь месяцев тот же гонец доставил Сензангаконе новое известие: «Твой Чака вышел наружу, изволь забирать его». Вождь не счел возможным поступить иначе, чем перевезти к себе ребенка и его мать. Начинался 1787 год...

Нанди пришлась не ко двору бутелези, а «жук» подвергался насмешкам и издевательствам со стороны как взрослых, так и сверстников. Видимо, именно в этих детских годах и коренится развившийся впоследствии у него комплекс неполноценности, оборотной стороной которого стали сексуальные странности и жестокость к тем, кто хоть раз обидел в молодости его самого или обожествлявшуюся им мать..
В 1816 году Чака стал вождем небольшого клана зулу и главой крохотного государства, из центра которого до любой его границы можно было пешком добраться за час. Однако он завоевал и оставил своим преемникам огромную империю площадью в 200 тысяч квадратных миль. Его имя заставляло трепетать жителей большей части Южной Африки к югу от Замбези и от Индийского океана до окоёма пустыни Калахари. Зулусское войско, на первых порах представлявшее, по признанию самого Чаки, “сборище угонщиков скота”, он довел до 50 000 солдат, спаянных железной дисциплиной, прекрасно подготовленных и вооруженных “по последнему слову науки и техники” Черного континента тех времен. Это он изобрел зулусский ассгай - дротик с обоюдоострым клинком и разработал новаторскую военную тактику выдвижения ударных войск и обхода неприятеля с флангов. Завоевывая многочисленные ранее враждовавшие между собой племена, он превратил их в единый народ - зулу.
Ещё совершив свои первые боевые подвиги, Чака поспешил переменить имя, предпочитая, чтобы соплеменники величали его Ндловункулу — «Слон всемогущий». Став верховным правителем, облачившись в крохотную набедренную повязку и корону из красных перьев бананоеда, Чака ежеутренне вершил суд, почти всегда оставаясь милостивым к рядовым соплеменникам, но поражая жестокостью по отношению к «верхам». Хотя в популярной западной литературе Чака нередко изображался кровавым самодуром и тираном, следует прислушаться к мнению тех серьезных исследователей, которые на основе изучения изустных зулусских источников утверждают, что в деспота он превратился лишь в последние годы жизни, потому-то и был убит. Покоряя народы и заставляя их ассимилироваться среди зулусов, он дарил им мир. “В океане беспорядков, опустошения и хаоса, царивших тогда в Южной Африке, мира и безопасности не было ни-где, кроме Великой Зулусии, - пишет Э. Риттер. - Если Чака и разрушал, то только ради того, чтобы строить”. Своего апогея «странности» Чаки достигли после смерти его матери, когда он, обуреваемый горем, из кумира зулусов превратился в их тирана. Объявив по всей Зулусии годовой траур, предусматривавший в том числе запрет на половые отношения, потребление молока и обработку полей, Чака ввел для наиболее злостных нарушителей новый вид расправы. «Провинившимся в кровати» плотно связывали руки за спиной, набрасывали на бедра, грудь и шею сплетенные из сухой травы обручи, поджигали их, а за-тем гнали обреченных против ветра. Таковы первоистоки той специфической для ЮАР «казни», к которой в недавние дни прибегали и враждующие между собой политические оппоненты. Правда, не утруждая себя плетением обручей, они набрасывали на шею своим жертвам в виде «ожерелья» повсюду валяющиеся автопокрышки, облитые бензином.

В наши дни, после отмены апартеида и снятия неписаных табу с материалов, проливающих свет на то, что черные в Южной Африке до прихода белых отнюдь не пребывали в состоянии стагнации, появилось множество любопытных фактов. Так, земле-делие, находившееся у скотоводов-зулу в загоне, благодаря использованию опыта покоренных народов настолько интенсифицировалось, что Чака посчитал необходимым обязать женщин три дня до и после новолуния безвозмездно плести из травы мешки для хранения избытков зерна. В животноводстве повсюду начали практиковать селекцию: одних бычков подвергали кастрации, других, лучших, отбирали на племя. Вождь замахнулся и на могу-щество колдунов, что требовало огромной смелости, проницательности. В интересах сначала армии, а затем и земледелия, он вывел из-под их контроля ранее окутанную таинством деятельность тех, кто умел плавить и обрабатывать металл. Из запятнанных “общением с черной магией” изгоев общества кузнецы в Зулусии превратились в процветающих “светских ремесленников”, ковавших ассегаи и мотыги.
В последние годы жизни, совпавшие с появлением на землях зулусов англичан, Чака считал своей главной задачей овладение “премудростями” белого человека. “У них есть знания, а знания дают силу”, - без устали повторял он. Чака собирался направить в Англию группу юношей для военной подготовки и “умных парней для овладения тайной письменно-сти и счета”.

Чака обзавелся несколькими ружьями, однако вскоре “разочаровался” в них, заявив, что “ассегай лучше и надежнее”. При Дингаане - сводном брате Чаки, занявшем его престол, зулусам впервые пришлось убедиться: их великий инкоси в этом вопросе глубоко заблуждался. В разыгравшейся в 1838 году битве с бурами, вторгшимися в Зулусию, погибли более трех тысяч импи. Покрасневшую от их крови реку Инкомати с тех пор зулусы называют Кровавой. Дингаан бежал, а Мпанде (его брат и преемник) был вынужден уступить победителям добрую половину империи Чаки, расположенную к югу от реки Тугела. Вскоре буров вытеснили англичане, создавшие колонию Наталь.
Но зулусы не были бы зулусами, если бы сложили оружие. Словно легендарный феникс, их боевое могущество возрождается при племяннике Чаки и сыне Мпанде - инкоси Кечвайо. Унаследовав от своего дяди не только титул “Слона всемогущего”, но и его талант организатора и полководца, он возродил “военную машину” зулусов, способную, правда ненадолго, эффективно противостоять белым. В начале 1879 года впервые в истории черные нанесли чувствительный удар по европейским вооруженным силам - в битве у холма Изандлвана зулусы убили свыше 800 солдат доселе непобедимой в Африке армии англичан.
В одном из последующих сражений с зулусами погиб единственный сын Наполеона III, прибывший в Наталь в составе британского карательного корпуса. Мать принца, императрица Евгения, и обожавшая его британская королева Виктория послали Луи Бонапарта в Южную Африку в надежде на то, что воинские заслуги в баталиях с зулусами позволят французским монархистам возвести его на престол под именем Наполеона IV. Английский премьер-министр Дизраэли, развязавший войну в Натале, вскоре был вынужден уйти в отставку из- за недовольства избирателей потерями, которые Великобритания несла в Южной Африке. Именно в это время зулу стали “всемирно известными”. А слово «зулус» вошлп в обиход русского языка. В одном из писем А.П.Чехов обращается к своему старшему сбрату Александру: «Мой брар зулус». С страну Зулусию, к Кечвайо, отправляет М.Е. Салтыков-Щевдрин своего бродячего полковника Редедю.
Но превосходство ассегая над винчестером не могло быть длительным. При помощи отборных войск (свыше 20 тысяч человек - число небывалое для колониальных кампаний) Великобритания сломила сопротивление зулусов.

Последствием англо-зулусских войн стала “этническая подозрительность”, спровоцированная тем, что помимо англичан в этих войнах участвовало многочисленные “каффрские” войска, сформированные, преимущественно, из представителей народности коса. Да и впоследствии белые стремились “наводить порядок” в Натале руками выходцев из расположенного южнее Транскея. Отношения с коса (их сейчас в ЮАР почти 8 миллиона, то есть не намного меньше зулу) всегда складывались непросто. Это закономерно, поскольку присутствие в любом африканском государстве двух крупных народов, численно доминирующих над всеми ос-тальными и стремящихся к той или иной форме контроля над ними, порождает “противоборство гигантов”, тогда как страны, где население равномерно поделено на 30-40 народов, живут значительно спокойнее.
В прошлом зулусы стремились покорить коса. Еще Чака посылал экспедиции против тембу - племенного объединения северных коса, к королевской семье которых принадлежит родившийся в Транскее нынешний президент ЮАР Нельсон Мандела. Разгромив в 1820 году на реке Баффало войско тембу под предводительством верховного вождя Нгозы, зулусы “натолкнулись на беззащитных детей и женщин, прятавшихся в зарослях, - пишет Э. Риттер. - Большинство их было убито или захвачено в плен”. Незадолго до смерти Чака предпринял военную экспедицию против южных коса - пондо. Импи захватили крааль их короля Факи, разграбили его и угнали свыше 30 тысяч голов скота.
В отместку в 1828 году около 18 тысяч коса присоединились к тысяче европейцев, которые были посланы против зулусов губернатором Капской провинции, встревоженным появлением импи у самых ее границ. Предприняв хитрый маневр, зулусы уклонились от сражения. Однако в памяти народной осталось, кто был на чьей стороне. Решив извлечь пользу из разногласий англичан с узуту (так называют южных зулу), буры после смерти Кечвайо попытались, естественно, корысти ради “восстановить” на престоле его сына, Динузулу. Совершая “помазание”, они для пущей важности вылили на голову принца... бутылку касторки. За “возвращение” трона новоиспеченный монарх по не-знанию и неопытности подписал с бурами соглашение, в котором обязался уступить своим “союзникам” часть зулусской территории, “размеры которой они определят сами”.

Англичане, стремившиеся не дать заблокированным ими в Трансваале и Оранжевой Республике бурам выход к Индийскому океану через зулусские земли, не признали ни территориальной сделки, ни реставрации монархии.
Динузулу, по свидетельству очевидцев, мало что понимавший в происходящем вокруг, пытался напомнить англичанам о себе, приказывая подданным совершать полумистические акции протеста: резать белых коров и свиней, принадлежавших европейцам, бить белую посуду и вытаптывать поля колонистов. Поскольку армии у монарха уже практически не было, Англия решила завершить “похищение Зулусии” не военным, а юридическим путем. Свергнутого короля, по стопам Наполеона I, отправили в изгнание, милостиво разрешив захватить на остров Святой Елены пару жен и целую свиту слуг. Поселившись там в уютной усадьбе, потомок воинственного Чаки жил вполне мирно. Он пристрастился к верховой езде, научился хорошо читать и писать, полюбил Шекспира и даже освоил фисгармонию. Появились первые “наследники” на несуществующий трон: сын и дочь.
В общем, Динузулу вел себя настолько примерно, что в Лондоне решили его помиловать. Однако в свою страну Динузулу было разрешено вернуться в качестве обыкновенного подданного английской короны, добывающего себе хлеб насущный в должности советника при правительстве. Статуса короля зулусов он был лишен, но сохранил за собой титул вождя узуту, которыми он должен был управлять по законам, составленным англичанами. Вскоре Зулуленд был присоединен к колонии Натал. “Так бывший король стал чиновником на службе английского губернатора”, - писала в 1898 году “Натал меркьюри” (она по сей день издается в Питермарицбурге).

С тех пор и началась подлинная деградация монархии “небожителей”. Хотя манипуляции англичан ничуть не поколебали авторитет Динузулу среди большинства его традиционно мыслящих подданных, он мог рассчитывать только на роль связующего звена между правительством колонии и своим племенем, а через него - со всем народом зулу. Но эту роль он не хотел играть и поддерживать своим авторитетом порядки белых также не стал. Вскоре его обвинили в “измене”, и он угодил в 1908 году на скамью подсудимых. Ему грозила если не казнь, то пожизненное тюремное заключение. Карты натальским властям спутал адвокат У.П. Шрейнер. Он родной брат Оливии Шрейнер - крупнейшей писательницы Южной Африки, приятельницы Либкнехта и Лафаргов, близкой подруги Элеоноры Маркс, отца которой и В.И. Ленина она называла “величайшими людьми последних ста лет”, восторженной поклонницы Октябрьской рево-люции. Его усилиями: Динузулу был приговорен всего лишь к четырем годам тюрьмы. После амнистии, объявленной пришедшим вскоре к власти премьер-министром Луисом Ботой, который был дружен с Кечвайо, он поселидся на ферме и занялся животноводством. Умер он в 1913 году.

Совершеннолетних наследников у Динузулу не осталось, да и не нужны были Англии принцы “чаковской крови”, которые бы только в силу своего происхождения волей-неволей пользовались авторитетом среди недовольных общинников. Однако, поскольку управлять безземельными, голодными зулусами, раздираемыми междоусобными противоречиями, англичанам собственными руками было невмоготу, то на первые роли они начали выдвигать склонных к сотрудничеству с ними традиционных вождей. Предпочтение отдавалось представителям тех кланов, которые прежде не были в фаворе у двора. Чака значительно урезал власть вождей в пользу двора, белые же превратили их в местных царьков, бесконтрольно вершивших судьбы простых зулусов. Они распределяют общинные земли, рекрутируют рабочую силу, по собственному усмотрению трактуют законы. Главным источником их безбедного существования стала и продолжает оставаться коррупция. Обойти законы возможно повсеместно, дав вождю корову или иную взятку. Особенно усилились позиции вождей, когда режим апартеида, встав на путь бантустанизации Южной Африки, решил создать на ее территории ряд псевдонезависимых марионеточных “государств” черных. Они были призваны служить источником дармовой рабочей силы для белой ЮАР и своего рода “отстойниками” для недовольных царящими в ней порядками.
Так на географической карте ЮАР появился бантустан Квазулу, скроенный из десяти не сообщавшихся между собой клочков провинции Наталь. Для того, чтобы придать ему видимость “подлинно зулусского государства” власти решили вернуть его обитателям короля. На престол был возведен ныне отпраздновавший свое 50-летие Гудвил Звелитини КаБекузулу, считающийся наследником Чаки. До 12 лет он пас скот своего отца, вождя Сиприа- на, затем получил первые в жизни башмаки и начал постигать премудрости зулусского обществоведения под руководством принца регента Мсвайизени, тайком членствовавшего в АНК. Сейчас имя Звелитини нередко мелькает на страницах газет, поскольку король оказался в эпицентре внутриполитической борьбы в ЮАР. Однако еще два-три года назад его почти никто не знал за пределами Квазулу. Претория не наделила короля какой бы то ни было властью. Уделом его стало участие в народных празднествах, на которых ряженный в леопардовые шкуры или полуобнаженный монарх олицетворяет “зулусскую государствен-ность”.

Зато всем был известен принц Мангосуту Гатши Бутелези, занявший пост главы правительства Квазулу в первый же день создания бантустана. Напомню - племя бутелези народная молва именует “лютым врагом” молодого Чаки. Так вот, принц Мангосуту до сих пор сохраняет за собой титул вождя этого племени, что и отражает его фамилия. Именно на воинах бутелези Чака впервые опробовал эффективность придуманных им ассегаев. Победив, Чака объединил их с верными ему кланами. Чтобы окончательно успокоить бутелези, Чака подыскал среди них инкоси, согласившегося, как выражаются зулу, “своими руками таскать уголья для зулу”, то есть проводить их политику на землях завоеванного племени. Это был Ньенгеле Ле Бутелези, впоследствии выдвинувшийся на пост, именовавшийся “королевский стратег“. Его дальний потомок принц Мангосуту спустя без малого два столетия считает, что является законным претендентом на этот пост, который согласно современной табели о рангах со-ответствует положению традиционного премьер-министра. М. Бутелези называет себя также членом королевского дома, поскольку его мать, принцесса Магого, была одной из многочисленных внучек Динузулу. В результате сложных пересчетов родственных взаимоотношений получается, что принц - двоюродный дядя нынешнего короля.

Отодвинув племянника в тень, его главный министр повел дело к тому, чтобы использовать Квазулу как трамплин для броска на общеюжноафриканскую арену. Для этого ему была нужна собственная массовая организация, способная реализовать его честолюбивые амбиции. Как традиционному вождю, Мангосуту легче всего было создать ее в виде трайба-листской партии зулусов. Название? Оно должно привлекать общинников и не содержать непонятных им терминов вроде “демократия” или “социал-национализм”. Дабы взять соплеменников, что называется, за живое, вождь решил использовать близкое и дорогое для всех зулусов понятие “инката”.
В современном исизулу это слово ассоциируется с украшенным бисером кожаным или шерстяным обручем, который разрешено носить женатым мужчинам. Однако из рассказов у домашнего очага каждый зулус знает, что со времен Чаки “инкатой” именовали сплетенное из травы кольцо диаметром около метра. Оно, согласно традиционным верованиям, придавало силу и играло роль главного, общеплеменного тотема. Вся инката, толщина которой превышала 33 сантиметра, заворачивалась в кожу гигантского питона, символизировавшего сплоченность и единство всех зулусов. После битвы при Улунди эта общенациональная инката была захвачена англичанами. Затем на глазах у тысяч переживших осаду своей столицы зулусов священное кольцо было предано огню, что должно было символизировать безнадежность попыток восстановить их былые позиции.
И вот теперь с помощью Партии свободы “Инката” (ИФП) ее лидер М.Бутелези пообещал своим соплеменникам вновь обрести утраченное. Ныне в ИФП - два миллиона членов. На 99 процентов это зулусы, почти все остальные (причем преимущественно в руко-водстве) - белые. Они видят в ИФП устраивающую их альтернативу правящему АНК. Пять лет спустя, когда апартеид был похоронен, пришедшему к власти АНК пришлось в условиях небывалого роста насилия в Натале ввести запрет на ношение зулусами их традиционного оружия и вплотную заняться контролем за обучением боевиков ИФП сов-ременным способам ведения вооруженной борьбы. За последние 10 лет внутриполитические распри стоили жизни 20 тысячам жителей Квазулу-Наталя (КЗН), где последние три года еженедельно погибало 50 человек.

Кривая насилия в ЮАР впервые резко поползла вверх, когда АНК (после 1990 года), рассматривающий себя как общенациональное движение, начал создавать собственные структуры в Натале. Играя на сохранившихся с давних времен настороженных отношениях между зулу и жителями Транскея, лидеры ИФП начали внушать сторонникам, что АНК - это “партия коса”, а появление его организаций и сторонников на землях зулу - начало “ползучей оккупации” Квазулу. Затем кровопролитие стало своего рода аккомпанементом многотрудным переговорам о конституционном устройстве будущей демократической Южной Африки. “Мира не будет, если зулусам - единственному народу ЮАР, имевшему в прошлом свою государственность, не предоставят широкую автономию, допускающую самоопределение”, - такова была позиция ИФП на мирных переговорах.
Своего рода пика насилие достигло в процессе подготовки первых в истории ЮАР многорасовых выборов 1994 года. Тогда то главное, что как-то объединяло АНК и ИФП, - стремление покончить с расизмом - стало достоянием истории. На поверхность в неприкрытом виде вышли разногласия, которые у одних были замешаны на безусловной уверенности в собственных способностях “выражать интересы всех южноафриканцев”, а у других - на шовинизме и историко-культурной “исключительности людей неба”.
Насилие продолжалось и продолжается после того, как на первых всеобщих выборах ИФП одержала убедительную победу на территории провинции Ква-Зулу-Натал, тогда как контроль над страной в целом оказался в руках АНК. Подобное “двоевластие” положило начало конфликту теперь уже внутри самого зулусского общества. Создалась немыслимая еще совсем недавно ситуация, при которой вопреки воле вождей и старейшин, поддерживающих ИФП, молодежь пошла за АНК.

Кроме того, М. Бутелези традиционную для зулусов верность лидеру направил в русло боголепного почитания собственной персоны, окруженной всеми атрибутами как уходящего в его родословную культа, так и современной рекламы. Перефразируя про-летарского поэта, он руководил и руководит “Инкатой” по принципу: “Мы говорим ИФП - подразумеваем Бутелези, мы говорим Бутелези - подразумеваем ИФП”. Идеи и высказывания Чаки, подрыв авторитета которого в Квазулу наказуем негласными законами, используются Бутелези так же, как и теми, кто с помощью цитат из написанных сто лет назад статей классиков марксизма-ленинизма предлагает массам победоносно шествовать в XXI век.
Поддерживать зулусское общество в состоянии постоянного воинственного шовинизма поручено вождям, стоящим во главе родовых и племенных советов. Поскольку как глава правительства Квазулу М. Бутелези выплачивал им зарплату из бюджета бантустана и обладал множеством других рычагов манипулирования поведением традиционных лидеров, он без особого труда вывел их из-под контроля короля и добился их перехода на позиции ИФП, сращивания с нею местных институтов власти. У “Инкаты” появились также подвластные ей профсоюзы и даже баптистская церковь, в которой “заправляли” вожди.

Приход АНК к власти в ЮАР и принятие новой демократической конституции, покончившей с бантустанами, дали королю Звелитини возможность попытаться перестать играть роль “второй скрипки” в политическом оркестре своего дяди. Сразу же после всеобщих выборов 1994 года он пригласил Нельсона Манделу принять участие в ежегодно отмечаемом Дне Чаки. Увидев в этом угрозу для своего влияния, лидер ИФП при-казал импи ворваться в один из королевских дворцов и учинить там погром.
Тогда король напомнил: “День Чаки - отнюдь не политическое шоу в общенародном масштабе, сопровождаемое шумными митингами “Инкаты”. Это - ритуальная церемония поминовения”. Впервые её начали проводить в 1956 году, когда Квазулу поразила небывалая засуха. Не сумев вызвать дождь, исангомы порешили: дух Чаки явил свой гнев против короля, предками которого он был убит. С тех пор 24 сентября всем домочадцам монарха и узкому кругу приглашенных надлежало собираться вокруг зарезанного в их присутствии жертвенного черного быка и взывать к великому предку с просьбой быть милостивым. Однако в последние годы М. Бутелези “вывел” День Чаки за ограду королевского крааля и превратил в общезулусский день партсобраний и митингов.

Звелитини резко высказывался против “присвоения” Дня Чаки “Инкатой” и заявив, что отныне не намерен появляться на приуроченных к нему многолюдных сборищах, посоветовал подданным “не беспокоить Чаку политической трескотней”. Но правитель-ство КЗН сделало все возможное, чтобы совет этот остался неуслышанным. Власти от имени принца Мангосуту, члена королевской семьи, призвали созвать имбизо - общезулусское собрание вождей и старейшин, на котором их большинство, послушное ИФП, должно было бы проголосовать за разработанный М. Бутелези план “автономизации Королевства Квазу-лу”. “Мы вступаем в окончательную фазу более чем двухвековой борьбы за создание зулусского королевства”, - заявил М. Бутелези на одном из митингов ИФП. Обвинив Звелитини в том, что отказавшись от участия в публичных торжествах поминовения Чаки , он “оторвался от народа” и оказался в “духовном изгнании”, лидер “Инкаты” пригрозил: в случае отказа монарха организовать имбизо, он сделает это сам от имени королевской семьи. А в ней, по меньшей мере, половина принцев, принцесс и знатных амакоси равнялась тогда на ИФП.
В сложившейся непростой ситуации Звелитини впервые повел себя по-королевски. Не лично, а как и положено верховному зулусскому правителю, он вложил свои мысли в уста знатного сановника - принца Сифисо, носящего титул “тот, кто передает волю неба”. Тот поведал миру, что король никогда не требовал суверенитета для Квазулу и не настаи-вал на создании монархии с сильной исполнительной властью вождей, чего в своекорыстных интересах домогается Бутелези без его согласия. Принцем было также высказано королевское мнение о том, что создание в 1994 году Палаты традиционных лидеров - амакоси по инициативе председательствующего в ней Бутелези не только выводит вождей из-под контроля Звелитини, но и ставит амакоси над традиционной монархией. Это антиконституционный шаг, подлежащий обжалованию в Верховном Суде, поскольку созыв имбизо, по зулусской традиции, - исключительная прерогатива короля. Поэтому он не признает легитимность каких бы то ни было сборищ, организованных от имени амакоси или даже членов двора.

Одновременно из-за изгороди королевского крааля начали просачиваться слухи, вызвавшие шок в политических кругах ЮАР. Стало ясно, что король оспаривает титул “традиционного премьер-министра” Квазулу, якобы доставшийся М. Бутелези “по наследству” от Ньенгелеле, а также не нризнает его членом своей семьи. “Семейные связи у зулусов выстраиваются по патримониальной линии, а поскольку М. Бутелези выводит свои королевские корни от принцессы Магого, которая была всего лишь одной из 21 жен его отца, то технически такие связи не могут быть признаны”, - разъяснил принц Сифисо.
Затем, заручившись поддержкой АНК, король начал “отвоевывать” амакоси у ИФП. Явно руководствуясь принципом “музыку заказывает тот, кто платит”, АНК провели через национальный парламент закон, согласно которому вожди отныне получают зарплату не из провинциальной казны, а от центрального правительства. Королю поло-жили оклад в 305 тысяч рандов в год, 285 зулусским вождям - от 18 до 37 тысяч рандов - в зависимости от образования и стажа. Депутаты ИФП в парламенте шумно протестовали, обвиняя АНК в “попытках соблазнить короля и амакоси”, а Звелитини - в “сговоре с АНК”.
Игнорируя все предостережения служб безопасности, Нельсон Мандела решил оказать Звелитини личную поддержку, для чего направился в Нонгому - священную для всех зулусов резиденцию “небесных королей”. Там же присутствовал М. Бутелези, а вокруг крааля митинговали тысячи импи ИФП, устроившие руководителю ЮАР отнюдь не дружественную встречу. Размахивая плакатами, на которых президент ЮАР именовался «новым диктатором из Претории”, а руководимый им АНК - “виновником насилия”, они вынудили высоких гостей укрыться за частоколом из неотесанных бревен, огораживающим нонгомский дворец.
Там Н. Мандела, обращаясь к сидевшим перед ним на траве вождям и старейшинам (которых было более тысячи), гневно произнес: “Политиканство довело большинство из вас до того, что древние и мудрые традиции зулу стали использоваться против народа, который их создал и сберег. Те из вас, кто смотрит спустя рукава на убийства и поощряет людей вести себя подобно животным, кто не использует свой авторитет ради восстановления мира, тот поощряет убийц и совершает преступление против соплеменни-ков. В результате такие деятели сами становятся зверями, какое бы положение в обществе они ни занимали”. Не все традиционалисты вняли призывам Н. Манделы. Не прошло и месяца, как разведка АНК заговорила о существовании заговора против Звелитини, а члены его семьи выразили опасения в традиционной форме: “Короля хотят убить за то, что он решил покинуть загон ИФП”.

В конце июня 1996 года состоялись выборы в местные органы власти провинции КваЗулу-Натал. Конфликт между двором и ИФП увеличил раскол в зулусском обществе, полностью парализовал традиционные институты поддержания правопорядка и породил новый виток спирали насилия. “Квазулу-Натал сползает к полномасштабной гражданской войне”, - признали тогда власти этой провинции. Тайное голосование позволило зулусам высказать свои политические пристрастия более определенно, чем это делается на митингах под присмотром импи: “Инката сохранила за собой положение ведущей партии - она получила поддержку 44 процентов избирателей провинции Однако, АНК набрал 33 процента. Кандидаты этой правящей в ЮАР партии не только поставили под свой контроль муниципалитеты этнически пестрых крупнейших городов КЗН - Дурбана, Питермарицбурга и Ньюкасла. Для понимания умонастроений зулусов особенно важно было то, что АНК удалось увеличить число своих сторонников в глубинных районах более чем до 20 процентов. На выборах 1994 года завоевала там только пять процентов, поскольку ранее это была зона влияния “Инкаты”. Опросы общественного мнения показали, что отток голосов избирателей от ИФП обусловлен, в основном, из-менением политических пристрастий общинников в возрасте до 25лет. “Молодежь устала от несвойственного ей участия в похоронах сверстников”, - так прокомментировал итоги выборов в КЗН протестантский пастор из КваМашу. Стало еще более очевидным, что не все зулусы идут за “Инкатой” и что ИФП выражает мнение отнюдь не всех жителей КЗН.

Что же касается М. Бутелези, то следует отметить его удивительную способность - всегда оставаться на поверхности политической жизни и не выглядеть побежденным после поражения. Кто вспоминает сегодня премьеров и президентов десятка других ушедших в небытие бантустанов? Их имена произносят разве что на судебных процессах по делу о коррупции и казнокрадстве. А вождь М. Бутелези, уже давно и по справедливости известный среди южноафриканцев под кличкой “политический импи”, вместе с Н.Манделой и бывшим президентом “белой” ЮАР Ф. де Клерком все еще входит в “большую тройку” ведущих деятелей этой страны, занимает влиятельный пост министра внутренних дел в правительстве национального единства, возглавляемом Н.Манделой. В этом своём новом качестве, М.Бутелези явно сменил тон.

“Я вовсе не мифологическая фигура, в чьей голове традиции XVIII века перемешаны с идеями, воздающими дань современности, - приветливо улыбаясь, говорил в беседе со мной 69-летний М. Бутелези. - Я обеими ногами стою в XX веке, знаю Южную Африку и именно поэтому на протяжении 40 лет говорил своим политическим оппонентам: не ожесточённая борьба, а мирные переговоры отправят апартеид на свалку истории. Меня критиковали, причем чуть ли не громче всего - в Советском Союзе. Однако фундаментальные изменения пришли в ЮАР именно благодаря мирному диалогу. Теперь я уверен: никакая борьба, выливающаяся в насилие, не решит наших проблем. Было бы наивно думать, что сразу же после отмены расистских порядков Южная Африка превратится в страну медовых лугов, среди которых текут молочные реки. Провинция Квазулу-Натал всегда была “экономической золушкой” ЮАР, самой слаборазвитой ее частью, обделенной вниманием инвесторов и правительства. Это не может не сказаться на настроениях ее населения. Преодолеть отсталость - вот наша главная задача. А решить ее можно лишь в условиях внутриполитической стабильности”.